журналист о журналистах
Павел Казарин: "За что я не люблю журналистов"
это всего лишь список симптомов, из-за которых нашей профессии ставят диагноз «вторая древнейшая».
Я не люблю журналистов за безответственность. Выпускники журфаков и слушатели журналистских школ нередко приходят в профессию зомбированными. Их отучили иметь собственную точку зрения – они убеждены, что где-то есть некая «объективность», иллюзорным принципам которой старательно поклоняются. У них нет ни собственной точки зрения, ни попытки создать для самих себя некую картину мира. В поисках «объективности» они кормят читателя бессодержательными текстами и сюжетами, написанными под копирку по стилю и под диктовку «экспертов» — по содержанию. Оловянные солдатики, которых выдрессировали быть подставкой под диктофоны.
За стереотипы. Мы разрушаем многие мифы лишь затем, чтобы навязать аудитории новые. Слишком много нелепостей мы произносим лишь из желания сказать что-то новое. О том, что задача журналистики – объяснять сложные вещи просто, но не упрощая их – многие даже не слышали. А если слышали, то предпочитают не вспоминать.
За стремление нравиться. Идеальный текст – это тот, после которого у читателя возникают новые вопросы. Но слишком уж велик соблазн соблюсти собственное реноме и получить одобрение приученной к твоим текстам аудитории. Поэтому так много журналистов уходят в условный «шоу-бизнес», не меняя места работы – только лишь из желания нравиться тем, кого они приручили.
За мессианство, которое почти никогда не бывает созидательным. Разрушать – это наш конек. Мы уяснили, что правильность теории доказать куда сложнее, чем неправильность. Без тени сомнений журналисты рушат любые убеждения, растаптывают веру и высмеивают принципы. Мы способны похоронить все, что угодно – для нас острословие куда важнее остроумия.
За цинизм. Мы не верим в хорошее, для нас чернуха – норма жизни. Мы умеем находить самые неприглядные стороны жизни любого героя, старательно оберегая от посторонних свои собственные грехи. Не верим в отвагу и гордость, оцениваем людей исключительно по худшим поступкам в их жизни. Мы твердо убеждены в торжестве материи над духом и убеждаем в этом всех остальных. Наш мир населяют негодяи и взяточники, конъюнктурщики и предатели. Наверное, причина в том, что мы всех судим по себе.
( Collapse )
Но, несмотря на все это, мы останемся. Нас будут ругать и слушать, клеймить и смотреть, обвинять и читать. Лишь потому, что все, описанное выше, лежит на одной чаше весов. А на другой – заурядный факт, дающий нам право на наши недостатки: мы – такие же, как вы.
Павел Казарин, rosbalt.livejournal.com
это всего лишь список симптомов, из-за которых нашей профессии ставят диагноз «вторая древнейшая».
Я не люблю журналистов за безответственность. Выпускники журфаков и слушатели журналистских школ нередко приходят в профессию зомбированными. Их отучили иметь собственную точку зрения – они убеждены, что где-то есть некая «объективность», иллюзорным принципам которой старательно поклоняются. У них нет ни собственной точки зрения, ни попытки создать для самих себя некую картину мира. В поисках «объективности» они кормят читателя бессодержательными текстами и сюжетами, написанными под копирку по стилю и под диктовку «экспертов» — по содержанию. Оловянные солдатики, которых выдрессировали быть подставкой под диктофоны.
За стереотипы. Мы разрушаем многие мифы лишь затем, чтобы навязать аудитории новые. Слишком много нелепостей мы произносим лишь из желания сказать что-то новое. О том, что задача журналистики – объяснять сложные вещи просто, но не упрощая их – многие даже не слышали. А если слышали, то предпочитают не вспоминать.
За стремление нравиться. Идеальный текст – это тот, после которого у читателя возникают новые вопросы. Но слишком уж велик соблазн соблюсти собственное реноме и получить одобрение приученной к твоим текстам аудитории. Поэтому так много журналистов уходят в условный «шоу-бизнес», не меняя места работы – только лишь из желания нравиться тем, кого они приручили.
За мессианство, которое почти никогда не бывает созидательным. Разрушать – это наш конек. Мы уяснили, что правильность теории доказать куда сложнее, чем неправильность. Без тени сомнений журналисты рушат любые убеждения, растаптывают веру и высмеивают принципы. Мы способны похоронить все, что угодно – для нас острословие куда важнее остроумия.
За цинизм. Мы не верим в хорошее, для нас чернуха – норма жизни. Мы умеем находить самые неприглядные стороны жизни любого героя, старательно оберегая от посторонних свои собственные грехи. Не верим в отвагу и гордость, оцениваем людей исключительно по худшим поступкам в их жизни. Мы твердо убеждены в торжестве материи над духом и убеждаем в этом всех остальных. Наш мир населяют негодяи и взяточники, конъюнктурщики и предатели. Наверное, причина в том, что мы всех судим по себе.
( Collapse )
Но, несмотря на все это, мы останемся. Нас будут ругать и слушать, клеймить и смотреть, обвинять и читать. Лишь потому, что все, описанное выше, лежит на одной чаше весов. А на другой – заурядный факт, дающий нам право на наши недостатки: мы – такие же, как вы.
Павел Казарин, rosbalt.livejournal.com