Далеко и близко

В. ДАЛЬ (Живучи в Оренбурге я имел случай собрать разные сведения о Средней Азии. Это доселе, для Европы, страна неприступная, темная. Варварство Хивинцев, Бохарцев, Коканцев и пр. служит неодолимою преградою для наших путешественников, и единственное средство для получения сведений о странах этих, это распросы и словесныя показания пленников наших и Азиатских купцов. Предлагаю читателям несколько отрывков в этом роде. Я обязан большею частию за любопытныя сведения эти доброжелательству и просвещенному стремлению председателя пограничной в Оренбурге коммиссии, г- на генерал- майора Гелеса. Замечу еще, что во всех разсказах этих говорю я языком разскащика. В.Даль.)

Взят я в плен в 1819 году, весною, на третьей неделе после Пасхи, в четверток. Отроду мне ныне (1829) 36 лет; по званию я коренной Сызранский мещанин. Занимаясь рыболовным промыслом, вышел я из Астрахани на страстной неделе, в среду, на собственной своей кусовой лодке, с товарищем, удельным крестьянином Дмитрием Афанасьевым, да с нанятым работником Дмитрием — по прозванию как, не знаю. На третий день по выходе прибыли мы к Монгишлаку, стали на (Глубины), верстах в десяти от черней (От берегов), и начали ловить рыбу. Тут прошла мимо нас посуда проживающаго в Астраханском Царевом предместии Татарина Мустаева. На судне этом сидел сам хозяин Мустаев, и вез он Хивинцев из Астрахани на Монгишлак. Когда посуда Мустаева поравнялась с нами, захватил ее (Безветрие); у меня почитай вышла пресная вода, и я подъехал на бударке (Долбушка, маленькая лодченка) к Мустаеву и налил у него боченок. Ветерок скоро задул, и посуда его подошла под берег; а мы остались для залова на месте.

Дня три спустя, во время безветрия, в полдень, подошла к посудине моей лодка, на которой было 12 человек Трухменцев, с самопалами (Ружья с фитилями), пристала к борту и Трухменцы взяли меня с двумя товарищами, связали и повели на берег. Разбойники эти были из числа тех самых Трухменцев, которые в 10 или 11 году, разбитые и ограбленные в пух Киргизами, были привезены, в числе 700 человек, в Астрахань и жили в Цареве, где половина их живет и поныне. Они говорили довольно-чисто по-Русски и признавались мне в ту пору, что Мустаев научил их как нас забрать. Одного из Трухменцев этих звали, помнится, Ата—Нияз. (Ата-Нияз не миновал достойной участи: он пойман впоследствии).
( Collapse )

Учебник «Истории Узбекистана» для 9 классов средних общеобразовательных школ.

Промышленное развитие трех «узбекских ханств» до нашествия России авторы учебника описывают предельно кратко:
«Хотя в данный период (до завоевания Россией) развивались социально-экономические отношения: производство, торговля и другие отрасли, все же развитие техники на порядок отставало от других стран».

Если следовать логике вышеприведенного утверждения, на территории ханств техника все же имелась, хотя ее «развитие отставало от других стран». Однако, в последующем, или, как говорится, «далее по тексту» авторы опровергают наличие, какой бы то ни было техники и промышленного производства в «узбекских ханствах»:

«В государствах Средней Азии существовало много центров кустарного ремесла, которые, в зависимости от местных особенностей, были специализированы.

К примеру, в Маргилане занимались изготовлением атласа и головных уборов – тюбетеек, в Риштане было развито гончарное ремесло, Бухара славилась своими ювелирами, Шахрихан был центром изготовления ножей и тюбетеек, процветало плотничество, в Чусте вышивали тюбетейки, вытачивали прекрасные ножи, в Коканде было развито кузнечное ремесло, плотничество, ювелирное дело. Ремесленничество было основано в небольших кустарных мастерских, на дому, где использовался ручной труд».

Судя по экономической географии того времени со слов авторов учебника, наиболее широко распространенным кустарным промыслом было производство тюбетеек, поскольку именно эта отрасль упоминается целых три раза. Второе место по географическому распространению кустарного производства делят между собой ножи и ювелирные украшения. Учитывая небольшой ассортимент производимой продукции, уместно было бы подумать о натуральной форме ведения хозяйства. Ан нет! Оказывается, со слов авторов, имели место еще и экспортно-импортные отношения. Структура экспорта и импорта описана авторами в следующем отрывке:

«Изделия кустарей вывозились также за пределы страны. Активно шла торговля с Ираном, Китаем, Индией, Афганистаном и Россией, казахскими джузами. Особым спросом пользовались шелковые ткани, ювелирные и гончарные изделия. Ввозились необходимые товары».

Вот как оказывается, весь импорт практически состоял из «необходимых» товаров. Скромно и со вкусом. Обращает на себя внимание, что изделия кустарей «вывозились за пределы страны». Непонятно, о какой стране идет речь? Ведь авторы учебника описывают социально-экономические отношения одновременно в трех независимых государствах того времени. Понятно, что исподволь ученикам узбекских школ внушается мысль о том, что речь идет об одной стране, а не мозаичной феодальной раздробленности, и об одном народе. И, конечно же, эта страна – будущий Узбекистан. И только «русские завоеватели» помешали ему тогда объединиться в единую могучую державу.
( Collapse )

http://www.fergananews.com/article.php?id=7112
Правительство Узбекистана не поощряет общественной дискуссии на тему этногенеза узбеков, а ученые, предлагающие альтернативный взгляд на процессы, подвергаются обструкции. (См., в частности, «Этнический атлас Узбекистана»)

( Collapse )